Разве что немного. Но, знаешь, когда тебе рассказывают самые тайные сексуальные фантазии, страх немного отступает. Без обид, но я же давно вижу, что ты запала на меня.

Она холодно ответила: Ты обещал не смеяться, если я расскажу. Ну что же, вперед, меня не задевает, но, по-моему, это как-то дешево.

Он приподнялся на локте и посмотрел на нее сверху вниз. Вот видишь? – сказал он. Когда ты так говоришь, это отпугивает. Я, кстати, не смеялся над тобой, жаль, что ты так это восприняла. Но когда ты злишься, то начинаешь вести себя, будто ты в сто раз круче. Будто я перед тобой – червяк ничтожный.

Какое-то время она лежала и молчала. Затем печально ответила: Ладно, я защищаюсь и держусь надменно, и тебе от этого плохо. И несмотря на это, все равно очевидно, что я влюблена в тебя. Видимо, я выгляжу жалко в твоих глазах и быть со мной не очень-то приятно.

Именно, сказал он. Так и есть. Видимо, поэтому я и таскаюсь за тобой повсюду как полный идиот уже четыре дня.

Зачем ты поехал? – спросила она. Просто подразнить меня?

Да хрен знает. Мне нравится болтать с тобой. Когда мы расходимся по своим постелям, я обнаруживаю, что думаю о тебе. Так что я решил зайти и проверить, может, ты тоже обо мне думаешь. Нормально?

И что именно ты думаешь?

Он потрогал языком задние зубы, размышляя. Примерно о том же, о чем и ты, ответил он. Я представляю, что ты реально хочешь меня. И я тебя немного поддразниваю вначале, и могу заставить кончить много-много раз, как-то так. Фантазия как фантазия. Единственный странный момент: когда мы приехали сюда, особенно последние две ночи, когда я думаю о тебе, у меня появляется чувство, что в это самое время ты тоже думаешь обо мне в своей комнате. Ты же думала?

Да, сказала она.

И кажется, будто ты лежишь рядом. Сегодня утром я проснулся и пару секунд сомневался, приснилось ли мне это все или было на самом деле, – в смысле не сразу понял, один я в постели или с тобой. Так это все было реально.

И что ты почувствовал, когда понял, что ты там один? – тихо спросила она.

Честно, на долю секунды? – сказал он. Разочарование. Или, не знаю, мне вроде как стало одиноко. Он помедлил секунду и спросил: Давай сейчас?

Она сказала «да». Он просунул руку под ночнушку и провел пальцем вдоль края трусиков. Рот ее приоткрылся, она бесшумно выдохнула. Его указательный палец осторожно вошел в нее, и она тихонько застонала. Его лицо раскраснелось. Ты такая влажная, сказал он. Ее дыхание стало быстрым и глубоким, глаза закрыты. Он облизнул верхнюю губу и сказал: Можно я сниму с тебя это? Она немного приподнялась, и он раздел ее. Потом стянул через голову свою футболку, она кончиками пальцев сквозь одежду ощутила его эрекцию. Я так сильно хочу тебя, сказала она. Он покраснел до кончиков ушей. Правда? – сказал он. Прямо сейчас? Она спросила, есть ли у него презерватив, и он ответил «есть, в бумажнике». Она лежала на спине, пока он заканчивал раздеваться и доставал из кармана бумажник. Она наблюдала за ним, рассеянно пощипывая кожу с внутренней стороны локтя. Феликс, сказала она. Я сто лет этим не занималась, ничего? Они неуверенно посмотрели друг на друга – Элис, похоже, переживала о том, что подумал Феликс, а Феликс недоумевал, зачем она это сказала. Он достал из бумажника квадратик фольги. Это ты к чему? – спросил он. Она смущенно пожала плечами, не переставая щипать себя. Он отвел ее руку и сказал: Прекрати, ты себя расцарапаешь. В чем дело? У тебя же это не в первый раз или типа того? Она смущенно рассмеялась, и он вслед за ней, кажется с облегчением. Нет, сказала она. Просто в последнее время я как-то странно жила. Года два. А прежде все было нормально. Он погладил ее ногу и понимающе сказал: Все хорошо. Ты нервничаешь? Она кивнула. Он порвал фольгу и достал презерватив. Не волнуйся, сказал он. Я о тебе позабочусь. Он опустился на нее и поцеловал в шею. Позже, когда они закончили, Элис мгновенно уснула, даже не поменяв положения рук и ног, запутавшихся в постельном белье. Феликс лег на бок, продолжая смотреть на нее, а потом перевернулся на спину и уставился в потолок.

14

Дорогая Айлин, письмо про вас с Саймоном порадовало мое усталое сердце. Ты заслужила немного романтики! И он, по-моему, тоже. Можно я расскажу тебе кое-что о нем, про что обещала молчать, но теперь нарушу слово – мне кажется, момент подходящий? Несколько лет назад, когда ты только переехала к Эйдану, Саймон как-то днем заскочил ко мне выпить кофе. Мы поболтали о том о сем, ничего особенного, и, уже уходя, он вдруг остановился в дверях твоей прежней комнаты и заглянул в нее. Она уже пустовала, на кровати голый матрас, и светлый прямоугольник на обоях там, где у тебя висел плакат Маргарет Кларк15. Каким-то неестественно жизнерадостным тоном Саймон сказал: «Тебе будет ее не хватать». И я, не успев задуматься, ответила: «Тебе тоже». Прозвучало нелепо, ведь на самом деле ты переехала поближе к нему, в тот же район, но он совсем не удивился, что я так сказала. Он просто ответил: «Да, разумеется». Мы еще немного так постояли в дверях твоей комнаты, и он вдруг рассмеялся и попросил: «Пожалуйста, не говори ей об этом». Ты тогда была с Эйданом, и я, конечно же, ничего тебе не рассказала. Не стану утверждать, будто я всегда знала, что этим все и кончится, я не знала. Я видела, что вы с Саймоном очень близки, и была в курсе случившегося в Париже. Но почему-то все не догадывалась, что он давным-давно влюблен в тебя. Мне кажется, никто не догадывался. И больше мы с ним никогда про это не говорили. Ужасно, что я тебе все рассказала, как думаешь? Надеюсь, нет. Из твоего письма не очень понятно, собираетесь ли вы встречаться или нет. Что ты думаешь?

Вчера после обеда – сразу, как пришло твое письмо, если быть точной, – Феликс рассказал про всякие вещи, которые он когда-то натворил и позже пожалел. Это был один из разговоров «худшее, что я совершил» – и за ним есть по-настоящему плохие поступки. Не буду вдаваться в подробности, но некоторые истории касались отношений с женщинами. Не